я пленник эмоций, узник амбиций
WILLIAM BELLAMY • УИЛЬЯМ БЕЛЛАМИ
— oleg sheps —
● род деятельности: звукорежиссёр, диджей |
[indent] биография пользователя:
Весь мир - это звуковая волна. Он загоняет его в компрессор, выжимая динамик, чтобы услышать тишину между нотами.
( Между ударами сердца ).
Сигарета тлела, когда Уилл в три ночи выключил весь звук на вечеринке и заставил сотню человек слушать, как за окном воет ирландский ветер.
Его уволили. Снова. Shit.
Уилл не играет музыку. Он ее лепит из грязи, сигаретного дыма и статики. Его отец, лондонский банкир в третьем поколении, до сих пор ждет, когда сын перебесится и займется делом. Уилл отвечает ему открытками из Берлина, иногда - Лиссабона. На них один и тот же текст: I'm on a road to nowhere. Это его мантра. Его оправдание.
Отец просто хотел, чтобы он был другим, когда сам был деспотом, который входил в комнату, и тишина буквально трещала по швам. Он был тем низкочастотным гулом, что предвещает землетрясение. Уильям научился читать его сигналы еще до того, как научился читать слова. Скрип половицы на лестнице - прелюдия; звон ключей в прихожей - вердикт; затем - звук. Приглушенный, из-за спальни матери. Не крик. Она была слишком горда для этого. Это был стон, который впитывали обои, звук, который тонул в дорогом ковре. Уильям ставил наушники на максимум и заглушал мир шумом, пока не понимал, что это не шум, а бит, ритм его собственной ярости, и этот ритм был настоящим насилием.
В семнадцать, из принципа, Уильям украл у отца деньги на первый синтезатор. Чтобы превратить капитал в чистую вибрацию. Чтобы создать свой собственный гром, который будет подчиняться только ему. Деньги пахли его отцом - кожей портфеля и дорогим одеколоном. Уилл купил на них микросхемы, которые пахли только будущим. Он сбежал в ту же ночь, сев на паром до Дублина. Он ни разу не оглянулся.
А потом была Элла Роуз.
Элла - это закольцованный семпл, который он не может вырезать из трека. Элла - это фидбэк, который сводит с ума и без которого звук мертв. Они встречаются в аэропортах, когда у него пятнадцать минут между рейсами. Он дарит ей редкие виниловые пластинки, пахнущие другими городами. Она оставляет на них следы помады, как метки. Они рушатся в истериках, где слова - это обрезанные высокие частоты, больно режущие уши. Они восстанавливаются в тишине, где пауза говорит громче, чем любой низкосортный дроп. Они с Эллой - это вечный мастеринг. Бесконечная попытка свести в один трек два несовместимых тембра. Он ловит ее, чтобы снова отпустить, потому что боится, что сжатие убьет в ней все, что он любит.
( how do you turn this thing off? )
Уильям просто подключает шнур питания в розетку и прикасается к пульту, чтобы создать еще один день, еще один сет, еще один повод не звонить отцу и не отвечать Элле, которая пишет вернись в четыре утра. Он все равно ответит, но выдержит паузу. Они ведь так привыкли к дистанции.
Мать звонит Уильяму раз в месяц. Голос у нее тихий, всегда на грани слышимого. Он усиливает его в уме, подкручивает высокие частоты, пытаясь услышать былые синяки в тембре. Она говорит о погоде, о соседях. Никогда - об отце. Никогда - о том времени. Они оба мастерски сводят тишину. Он шлет ей деньги, которые она тратит на благотворительность. Это их ритуал. Их общий смысл прощения, который никто не решается озвучить.
Уилл не создает музыку. Он - проводник для шума, который другие боятся услышать.
Сегодня - это всего лишь день, когда нужно лететь в другую страну и делать вид, что вчерашний блюз не был о ней. ( Снова. )
[ i wear this crown of shit, upon my liar's chair ]
Отредактировано william bellamy (Вчера 09:52:11)
